Как Джузеппе Гварнери стал дель Джезу
Примерно в 1731 году Джузеппе Гварнери (статья skripkimira.ru о мастере – по ссылке) переехал в новую мастерскую, стал преемником своего отца и, что, возможно, важнее всего, начал использовать новый лейбл, который порвал с традицией и создал собственную мифологию.
Джейсон Прайс и Карло Кьеза
Почти столько же, сколько его скрипки были известны, Бартоломео Джузеппе Гварнери был известен как дель Джезу. Это очаровательное имя для ремесленника, вызывающее героическую, невероятную мифологию, которая на протяжении веков вдохновляла романтические образы одержимого художника и одарённого Богом гения. Но этот талантливый мастер не всегда был известен как дель Джезу. Это прозвище появилось гораздо позже, намного позже, когда золотой век кремонского скрипичного дела подошёл к концу.
Как однажды сказал покойный эксперт по скрипке и специалист по Гварнери Роберт Бейн, его жена не кричала наверх во время еды: «Эй, дель Джезу, обед на столе!»
Его жена не кричала наверх во время еды: «Эй, дель Джезу, обед на столе!»
Это прозвище впервые появилось в конце 18 или начале 19 века, когда скрипичные эксперты начали разбираться в различных производителях семьи Гварнери. Путаница возникла из-за того, что имя Джузеппе носило два последовательных поколения: создателей, которых мы теперь называем Джузеппе «filius Andreæ» (сын Андреа), и его младшего сына Джузеппе «дель Джезу». Последнего окрестили полным именем Бартоломео Джузеппе, но с самого начала его звали просто Джузеппе. Уже в приходской переписи 1699 года, зарегистрированной всего через несколько месяцев после его рождения, его первое христианское имя было опущено, и почти в каждой последующей переписи, записи или документе, в котором он упоминается, включая запись о его браке, он упоминается как Джузеппе. Бартоломео, вероятно, было дано для формальности, чтобы у отца и сына не было одного и того же имени.
Приходская перепись 1699 года. Всего через несколько месяцев после рождения
Бартоломео Джузеппе его называли просто Джузеппе без упоминания его первого
христианского имени. (Фото: Карло Кьеза)
Первые скрипичные эксперты и энтузиасты понимали, что есть два мастера по имени Джузеппе Гварнери, но с трудом определяли отношения между ними. В какой-то мере сам дель Джезу был частично ответственен за эту путаницу: именно он нарушил кремонскую традицию указывать отцовство на своих этикетках. Кремонское соглашение, начиная с братьев Амати, заключалось в том, чтобы объявить родословную производителя, указав имя его отца. Ярлыки Николо Амати пошли еще дальше, говоря нам, что он был и сыном Джироломо, и племянником Антонио («Hieronymi Fil. ac Antonij Nepos»). Это служило для того, чтобы показать отношение мастера к своему хозяину и подчеркнуть важность фамильярных традиций. Два сына Андреа Гварнери сделали то же самое, добавив на свои этикетки «filius Andreæ» (сын Андреа). А Пьетро Венецианец написал «filius Joseph» (сын Иосифа) даже спустя много времени после того, как покинул Кремону. В начале своей карьеры «дель Джезу» следовал этой традиции, но беспрецедентным образом: в своем первом ярлыке, выпущенном до 1730 года, он называл себя «Andreæ Nepos» (внук Андреа).
Этикетка 1728 года «Кубелик, фон Вексей». Согласно записям
графа Козио, в своих первых инструментах до 1730 года дель Джезу
называл себя «Андре Непос»
Этот ярлык помог экспертам понять, что было два Джузеппе Гварнери, но создал дополнительную путаницу из-за лингвистической двусмысленности. На латыни слово nepos может означать либо внука, либо племянника, поэтому фраза «Joseph Guarnerius Andreæ Nepos» могла означать либо племянника Андреа, либо внука Андреа, и без контекста или архивных исследований ранние эксперты не знали, что было правильно. Возможно, под влиянием упоминания Николо Амати о Nepos, многие ранние эксперты ошибочно пришли к выводу, что Джузеппе был племянником Андреа.
Путаница усугублялась тем фактом, что несколько других Джузеппе Гварнери родились в Кремоне в конце 17 века. На самом деле у Андреа Гварнери было два внука по имени Джузеппе. Насколько нам известно, только тот, кто позже стал известен как дель Джезу, занимался изготовлением скрипок, но это не мешало исследователям и биографам время от времени путать личности этих людей. Было бы лучше, если бы дель Джезу называл себя «Иосиф, сын Иосифа», но мы согласны: это неловко. Nepos был правильным выбором; не вина дель Джезу, что историки ошиблись.
Лейблы Дель Джезу нарушили и другую традицию, которой его отец, дед и дядя следовали почти восемьдесят лет. После того, как Андреа Гварнери покинул мастерскую Амати в середине 1650-х годов, его новая независимая этикетка включала четыре латинских слова «sub titulo Sanctæ Teresiæ». Эта короткая фраза буквально переводится как «по знаку Санта-Тереза», но её смысл интерпретируется по-разному. Мы полагаем, что «знак Санта-Тереза» был указателем, маркером, символом, статуей или, возможно, иконой Санта-Тереза, которая была размещена на фасаде мастерской Гварнери для обозначения её местоположения.
В одной версии этикетки Андреа Гварнери, используемой для инструментов,
изготовленных под руководством мастера, в тексте указано «in eius Officina
sub titulo S. Teresię» (в его мастерской под знаком Санта-Тереза)
В Италии 18 века не было точной или единой системы записи гражданских адресов. Немногие улицы имели названия, а дома редко имели номера. Магазины, гостиницы, ремесленники и торговцы обычно определяли свое местонахождение с помощью ориентира, который был отличительным и мог использоваться путешественником, чтобы найти адрес, который он искал.
Таких примеров было много в Милане, где скрипичные мастера толпились вдоль Контрада Ларга, широкого бульвара в центре города. Гранчино, Тесторе и Лавацца имели свои ателье на этой улице и конкурировали друг с другом. Можно предположить, что Гранчино не хотел, чтобы его клиенты по ошибке забрели в мастерскую Lavazza. Таким образом, на семейных этикетках Гранчино указано «in Contrada Larga di Milano al segno della Corona» (на Contrada Larga у знака короны), тогда как на этикетках Testore написано «…al segno dell' Aquila» (у знака орёл). В середине 18 века Ландольфи предложил на своей этикетке, чтобы потенциальные клиенты приходили в Contrada di Santa Margarita «al segno della Sirena» (по знаку русалки), в то время как его бывший ученик Мантегацца работал «al segno dell'Angelo». (по знаку Ангела). Наш фаворит — дом, в котором какое-то время жили семьи Паста и Гранчино, который был гостиницей, названной «il cane che abbaia alla luna» (собака, лающая на Луну). Подобные позиционные фразы использовались на этикетках производителей в Венеции, Флоренции, Болонье и других местах. Знаков, о которых они говорили, давно нет, но они могли бы помочь покупателям найти мастерскую. Местные жители всех уровней грамотности могли по знаку орла направить путника к скрипичному мастеру.
На этой этикетке от c. В 1740 году Паоло Антонио Тесторе сослался
на своего отца, Карло Джузеппе, и дал свой адрес «al Segno dell'Acquila»
(под знаком орла)
Первые два поколения семьи Гварнери работали в Casa Guarneri на площади Сан-Доменико, поэтому вполне логично, что Андреа и его сыновья Джузеппе и Пьетро использовали фразу «sub titulo» на своих лейблах, работая там. Однако после переезда в Мантую в середине 1680-х годов Пьетро продолжал использовать фразу «sub titulo». Возможно, это был символический способ подтвердить преемственность и подтвердить, что он был из того же клана, что и Гварнери из Кремоны, но также возможно, что он воспроизвёл настоящий знак Санта-Терезы за пределами своей новой мастерской в Мантуе. С другой стороны, Пьетро Венецианский, старший брат дель Джезу, не упомянул Санта-Терезу или какой-либо другой адрес на своих этикетках после того, как покинул Кремону примерно в 1717 году. Дель Джезу, последний раз зарегистрированный в Доме Гварнери в переписи 1722 г., никогда не упоминал Санта-Терезу.
Пьетро Гварнери продолжал использовать семейную фразу «sub titulo»
ещё долго после того, как переехал в Мантую.
(Предоставлено Яном Стриком, фото Яна Рёрманна)
Примерно в 1731 году в жизни дель Джезу произошло несколько важных событий: он переехал в центр Кремоны и открыл независимую мастерскую; его производство значительно увеличилось; а его отец фактически ушёл с работы из-за болезни. В то же время дель Джезу представил новую версию своего лейбла, типичный для скрипки «Baltic», который он будет использовать до конца своей карьеры.
Этикетка 1734 года «Виолон Дьявола». Этот новый формат этикеток
впервые появился примерно в 1731 году
На этом новом ярлыке не было фразы «sub titulo», а также не было слов «сын», «внук» или «племянник». Это был просто смелый, современный и уверенный в себе лейбл. Однако его самой отличительной чертой, возможно, более отличительной, чем любая другая этикетка в истории изготовления скрипок, были три печатных буквы в дальнем правом углу с надписью IHS. Инициалы представляют собой христограмму, полученную из первых трех букв греческого написания имени Иисус (ΙHΗΣΟΥΣ). С 7-го века IHS обозначал латинский девиз Iesus Hominum Salvator («Иисус, Спаситель человечества»), а к 17-му веку он стал представлять орден иезуитов. Эти три буквы — под крестом, но без пунктуации и контекста — привели к почти трём столетиям теорий и спекуляций.
Окончательное объяснение ещё не материализовалось, но было предложено много интересных гипотез. Возможно, это был символ иезуитской связи. Или свидетельство благочестивого ремесленника, благодарящего Бога. Или, возможно, это была имитация знаменитой монограммы (A†S) на этикетках Страдивари. Или, учитывая, как он впервые появился примерно в то время, когда дель Джезу перевёз свою мастерскую, печать IHS могла указывать на знак или ориентир, который помогал покупателям найти дорогу в его ателье. В 18 веке символ IHS был обычным явлением, и на самом деле фасады многих зданий в Кремоне до сих пор несут эту эмблему в качестве украшения. Был ли рядом с новой мастерской Гварнери заметный знак IHS? Ответ может быть проще, чем кажется: в 1731 году дель Джезу больше не нужно было отличать себя от отца; ему нужно было рекламировать свой новый адрес.
Каким бы ни было объяснение этой многовековой загадки, мы можем утешиться тем, что новый лейбл del Gesù стал свидетельством новой, независимой и захватывающей главы в жизни производителя.
Джейсон Прайс — основатель, эксперт и директор Tarisio; Карло Кьеза — скрипичный мастер и эксперт в Милане.
Комментариев пока нет